Наша рабочая модель «радикального зла» еще не завершена. Теперь нам нужно сказать еще о двух склонностях, которые, судя по всему, также глубоко укоренены в человеческой природе и представляют серьезную угрозу стабильности демократических институтов: склонность поддаваться общественному давлению, даже ценой правды, и склонность подчиняться авторитету, даже ценой моральных соображений. Скорее всего, обе эти склонности коренятся в нашем эволюционном наследии: в жизни приматов как иерархия, так и групповая солидарность довольно полезны[265]. И до определенной степени они продолжают быть полезными в человеческих обществах: как правило, повиновение законной власти – это хорошо, и в отсутствие собственной компетентности подчинение мнениям других имеет важное значение. Однако и то и другое угрожает демократической общественной культуре.
В серии тщательно продуманных экспериментов, проведенных в течение длительного периода[266], психолог Соломон Аш показал высокую степень покорности испытуемых в отношении общественного мнения[267]. В эксперименте были задействованы несколько участников: один испытуемый и группа людей, работающих на Аша, о чем испытуемому известно не было (численность этой группы могла варьироваться, но было обнаружено, что для эффекта требовалось минимум три человека, и обычно их было больше). Испытуемому говорят, что эксперимент – это тест на восприятие. Ему предлагают довольно простые вопросы на восприятие: как правило, определить, какая из трех линий на одной карточке имеет такую же длину, что и линия, изображенная на другой карточке. Обычно испытуемый начинает давать правильные ответы, но подставные участники постоянно дают неправильные ответы. (Время от времени они дают правильные ответы, чтобы уменьшить вероятность того, что испытуемый что-то заподозрит.) Испытуемому становится все более и более некомфортно, и через некоторое время он или она реагирует на групповое давление, уступая и соглашаясь с большинством. В обычных обстоятельствах испытуемый будет ошибаться менее чем в 1 % случаев. Учитывая групповое давление, испытуемые уступают примерно в 36,8 % случаев. (Около четверти испытуемых оставались полностью независимыми на протяжении всех испытаний и никогда не соглашались с большинством. Некоторые почти всегда следовали за большинством. Многие уступали лишь после продолжительного давления со стороны большинства.) Важно отметить, что на самом деле процент испытуемых, поддавшихся давлению, не очень высок, но тем не менее выше, чем можно было бы пожелать в ситуации, когда истина очевидна. (Обобщенные выводы из работы Аша иногда (ложно) указывают на то, что большинство людей склонны поддаваться групповому давлению.)
Аша интересовали причины, по которым люди поддавались давлению со стороны большинства. Некоторые из испытуемых быстро приходили к выводу, что их ответы ошибочны. Другие уступали большинству, не желая «портить статистику». Многие подозревали, что большинство стали жертвами оптической иллюзии, но тем не менее соглашались с ними. «Более тревожными были реакции испытуемых, которые объясняли свое отличие от большинства как признак того, что в них есть какой-то общий недостаток, который они любой ценой должны скрыть. И поэтому они отчаянно пытались слиться с большинством, не осознавая долгосрочных последствий для себя»[268]. Между тем испытуемые, которые не поддались давлению большинства, продемонстрировали «способность оправляться от сомнений и вернуть себе уравновешенное состояние». Были и те, кто думал, что, возможно, большинство и право, но считали своим долгом «ответить так, как они считают».
Иногда Аш предоставлял испытуемому подставного партнера, которому было поручено давать правильные ответы. Эффект от присутствия всего лишь одного участника, говорящего правду, был невероятный: «Присутствие единомышленника лишило большинство его силы». Испытуемые в четыре раза реже давали неправильные ответы, чем в отсутствие партнера. Даже самые слабые люди не сдавались так легко, как они делали это в одиночку. Другие вариации эксперимента показали, что испытуемые почувствовали облегчение от давления большинства не столько благодаря правильным ответам партнера, сколько благодаря его инакомыслию. Когда партнер делал ошибок даже еще больше, чем большинство, это «оказывало удивительный эффект на испытуемых; их количество ошибок сократилось до 9 %», и все ошибки были некритичными. Более того, эффект от присутствия инакомыслящего продолжался даже после того, как партнер уходил.
Этот эксперимент представляет для нас большой интерес. Хотя эффект от группового давления, по-видимому, не зависит от динамики нарциссизма и проецируемого отвращения, мы можем предсказать пагубные взаимодействия между ними, поскольку под влиянием группового давления люди соглашаются с ошибочными суждениями о физических характеристиках евреев, геев или афроамериканцев. Давление со стороны большинства опасно при любых обстоятельствах, поскольку оно мешает говорить правду. Это тем более пагубно, когда проявляется в ситуациях, уже характеризующихся стигматизацией и иерархичностью отношений.
Из результатов эксперимента Аша было бы ошибочно сделать крайне пессимистичный вывод, поскольку эффект от наблюдаемого группового давления был невелик. Но тем не менее таких показателей достаточно, чтобы вызывать беспокойство. Особенно интересно влияние всего одного несогласного на поведение других. Как заключил сам Аш, у всех достойных обществ есть веские основания поощрять инакомыслие и критическое мышление как за их важность саму по себе, так и за влияние на других.
Еще более тревожными представляются знаменитые исследования Стэнли Милгрэма в Йельском университете[269]. Милгрэм сказал испытуемым, что они будут участвовать в исследовании памяти и обучения. Участники не были студентами, их набрали по объявлению в газете из окрестностей Нью-Хейвена, Коннектикут. Он искал людей самых разных возрастов и происхождения. Испытуемым заплатили за участие в эксперименте (четыре доллара в час, что было неплохо для 1960-х), а также возместили расходы на дорогу. На объявление откликнулось недостаточно добровольцев, поэтому Милгрэм, выбрав имена из телефонной книги Нью-Хейвена, направил почтовые приглашения потенциальным участникам, из которых откликнулось 12 %. (Мы должны отметить, что люди часто добровольно соглашаются на что-то, когда деньги для них более значимы, чем потраченное время. Этот фактор, возможно, был не совсем учтен при анализе того, почему участники подчинились ученому: они хотели остаться в исследовании и получить за это деньги. Оплата участия также создавала классовую иерархию между исследователями из Йеля и испытуемыми, укрепив престиж и авторитет ученых в глазах последних.) Исследование проводилось в «шикарной» лаборатории, которая входила в состав Йельского университета, – Милгрэм считал этот фактор важным для создания ощущения престижа и легитимности проводимого эксперимента[270].
Когда испытуемые прибыли, их разбили на пары: одному доставалась роль «учителя», другому – «ученика» (которым на самом деле был актер, нанятый для этого эксперимента). Обоим было сказано, что исследование будет сосредоточено на влиянии наказания на обучение. Ученика отводили в комнату, «усаживали на стул, привязывали руки, чтобы предотвратить чрезмерное движение и крепили электрод к запястьям. Ему говорят, что он должен выучить список из пар слов; всякий раз, когда он будет ошибаться, он будет получать удары электрическим током возрастающей интенсивности»[271]. Учитель наблюдает за всем этим, а затем его отводят в главную экспериментальную комнату и «усаживают перед впечатляющим генератором». Его главной особенностью была панель из тридцати переключателей в диапазоне от 15 вольт до 450 вольт с шагом в 15 вольт. Также на панели есть поясняющие таблички, варьирующиеся от «Cлабый удар» до «Опасно: труднопереносимый удар». Теперь учителю предлагают провести экзамен для ученика. Если ученик дает правильный ответ, то он должен продолжать; если ученик ошибается, учитель должен ударить его током, начиная с самого слабого, повышая уровень напряжения каждый раз, когда ученик совершает ошибку. На самом деле ученик не испытывает никаких ударов током, но он симулирует нарастающий дискомфорт и в конечном счете боль. «При напряжении в 75 вольт „ученик“ стонет… При напряжении в 285 вольт его реакцию можно описать только как мучительный крик»[272]. Если учитель проявлял нежелание продолжать, экспериментатор пользовался одной из заготовленных фраз в возрастающей последовательности: