Аргументы Конта здесь довольно скудны, однако он, без сомнений, может полагаться на широко признанную убедительную аргументацию Канта, которая делает универсальную применимость частного принципа ко всем агентам необходимым условием морального соответствия. (Сам Кант настаивает на том, что его аргументы основываются на здравом понимании морали, которое разделяется большинством.) Конт неоднократно рассуждает в кантовском духе, указывая на то, что избежать частного заключения относительно своих обязательств можно, лишь сделав свой случай особым; он полагает, что, как только это станет очевидно, люди будут достаточно самокритичны, чтобы отказаться от такого рода корыстных действий.

Однако в отличие от Канта^[105] Конт считает, что лучший способ поощрить должное уважение к человечеству – это сфокусироваться на эмоциях, обучая людей проявлять сочувствие вовне. Для успешного обучения необходимы две вещи: порядок и нечто похожее на религию. Порядок поддерживается государством, которое управляет экономикой (при содействии капиталистического класса), обеспечивает физическую безопасность и благополучие. Однако государство не ставит перед собой моральных целей. Для их достижения нам необходимо обратиться к духовной власти общества.

В концепции Конта правительство защищает свободу слова и свободу совести, то есть законом не предусматривается наказание или ограничения за выражение мнения (Mill, 73–74). Однако это не значит, что Конт с уважением относится к моральному праву человека на свободу вероисповедания и выражение своих идей. Он полагает, что в области морали есть неправильные и правильные ответы, и последние найти довольно трудно. Только очень хорошо подготовленные люди, способные оценить аргументы позитивистской философии, вероятно, смогут их обнаружить. Поэтому общество будет решительно препятствовать индивидуальному самовыражению и инакомыслию, поощряя дух «нравственного контроля» и единодушия (Mill, 75).

Кто должен осуществлять этот контроль? Конт утверждает, что это право должно делегироваться небольшой группе профессиональных философов. Обученные в духе позитивизма и не обремененные никакими заботами, кроме как философской аргументацией, они поймут сами и убедят других в том, что религия ушла в прошлое и что люди должны сосредоточиться лишь на человечности. Затем они сформируют совет, которому общество доверит духовное просвещение народа. Конт не хочет делать из философов государственных чиновников. Следуя французской традиции отделения церкви от государства, он полагает, что государственная власть развращает и что подлинная духовность должна быть защищена от влияния рынка. Следовательно, философы должны быть кем-то вроде штатных преподавателей в государственном исследовательском институте: они будут на пожизненном содержании у государства, однако только этим и ограничивается влияние государства на них. (Милль считает, что вся эта система совершенно не правдоподобна, поскольку государственным чиновникам была дана столь презрительная характеристика, что невозможно понять, почему Конт считает, что они способны признать духовные власти, а тем более – поддержать их [99].)

Хотя Конт называет этих людей философами, он не представляет их функцию как подлинно философскую в сократовском смысле, то есть требующую от философа постоянного самоанализа и критики. Эти философы не будут заниматься тем, чем занимался сам Конт, критически изучая прошлое и предлагая смелые и новые решения вечных вопросов. Он полагает, что благодаря его собственному вкладу философия пришла к своей конечной точке. «Философы» же просто будут проводить время за изучением, усвоением и реализацией программы Конта. Он не считает нужным упомянуть, что это очень ограниченная роль для философа, и его совершенно не волнует, что философское инакомыслие может поставить под угрозу единодушие и контроль. Конт просто полагает, что выполнил свою работу настолько хорошо, что больше нечего добавить, и разумные люди молчаливо согласятся с ним. (Он не единственный философ, считающий, что его вклад ставит точку в развитии философии: например, древнегреческий философ Эпикур и утилитарист Иеремия Бентам (но не Милль) думали, что их концепции разрешают все нормативные вопросы.)

Получается, что то, к чему стремится Конт, – это не то, что мы (или Кант, или Милль) могли бы считать философской академией, местом пытливых критических споров, разногласий и изысканий. Напротив, это то, что приходит на место всепроникающему социальному влиянию Римско-католической церкви и ее духовенства. Новые духовные наставники, разделяющие идеи Конта, предложат простым людям общую схему мышления и практики, которые организуют их нравственную жизнь до мельчайших деталей. Тривиальному вопросу о том, как они собираются вытеснить действующую католическую церковь и избавиться от ее влияния, Конт уделяет мало внимания. Как ньютоновская механика превзошла теории Аристотеля, так же утвердится и позитивизм, благодаря превосходному объяснению окружающей нас реальности. Даже если люди не понимают всех тонкостей позитивизма, они увидят его с наилучшей стороны, предпочитая «тщательное изучение Законов» «бесплодному поиску Причин» и «подчинение очевидным природным потребностям» «подчинению произвольной Воле» (441).

Главной целью новой религии будет расширение круга человеческого сочувствия путем культивирования духа всеобщего братства. Вместо того чтобы думать в терминах частного права на собственность, люди научатся стремиться к общему благу всем сердцем, в духе всеобъемлющей гуманистической любви. Стержнем в воспитании этой любви является воображение: мы должны научиться видеть судьбу одного человека в судьбе другого, ярко представлять ее как аспект нашей собственной судьбы и воспринимать всю историю человечества и ее возможное будущее как часть нашей собственной жизни, особенно обращая внимание на идеальные образы человеческих достижений. В конечном счете Конт хочет изменить то, как люди понимают концепцию собственного счастья или процветания: оно не должно сводиться к ограниченным эгоцентричным проектам, но должно включать в себя судьбу всего человечества – прошлого, настоящего и будущего.

Способность воображения будет развиваться в семье очень рано (через учебную программу раннего развития, переданную матерям от философов!). Но на протяжении всей жизни способность воображения должна совершенствоваться через искусство. Конт подчеркивает, что поэзия, музыка и изобразительное искусство должны играть ключевую роль в его новом идеальном обществе. Он высоко ценит искусство в определенном смысле: оно чрезвычайно важно в формировании необходимого рода эмоций и в пробуждении их в подходящих случаях. Однако Конт не доверяет людям искусства, считая их корыстными и ненадежными. «Их умственная и моральная разносторонность, которая делает их столь способными к изображению мыслей и чувств окружающих, совершенно не подходит для того, чтобы они были нашими проводниками» (310). Поэтому они должны находиться под пристальным наблюдением философов: «их истинное призвание – помогать духовной власти в качестве вспомогательных инструментов» (310). Так, под руководством философского совета они будут способствовать созданию новой позитивистской религии.

Как можно достичь амбициозной цели Конта? Что необходимо для создания религии? По мнению Конта, для этого нужна система образования. Но еще для этого необходима организованная система поклонения: «культ (cultus)… набор систематических обрядов, предназначенных для культивирования и поддержания религиозных чувств» (Mill, 149–150). Культ должен включать ритуалы, которые структурируют день, и фестивали, отмечающие смену времен года. И прежде всего, для этого необходим объект поклонения. Все это необходимо Конту для создания аналога каждого мотивационно-эффективного аспекта римско-католической религии. Как говорит Милль – «здесь мы подходим к абсурдной стороне вопроса» (149).

Объектом поклонения будет само человечество. Но для того, чтобы его представляли как божество и обращались к нему соответствующим образом, у него должно быть особенное имя: Le Grand Etre, Великое Существо. Землю, дом этого божества, теперь будут называть Le Grand Fétiche, «Великий Объект Боготворения». Конт понимает всю силу ритуалов в формировании эмоций и поэтому подробно описывает множество церемоний. Христианский год, конечно же, был организован вокруг событий из жизни Христа. Новый позитивистский год будет выстроен вокруг событий жизненного цикла человека: рождения, взросления, вступления в брак, рождения детей, старения, смерти, а также вокруг этапов человеческой истории. Некоторые из этих ритуалов будут «статичными», воспитывающими любовь к порядку; другие – «динамичными», поддерживающими стремление к прогрессу (379). Также будут отдельные празднования, посвященные вкладу различных классов в благосостояние общества. Всего предусмотрено 84 праздника, то есть больше одного в неделю. Деятелям искусства будет поручено разработать формат этих празднований, которые будут включать в себя надлежащую поэзию, музыку и визуальные представления. Однако Конт сильно ограничивает их творческую деятельность, поскольку сам довольно подробно излагает содержание мероприятий и даже метафорическую составляющую этих торжеств.