Поэтому только чудом можно было объяснить то, что один из локонов пребывал здесь все это время в неприкосновенности и даже сохранил незабываемый Катин запах.

Аня вдохнула еще раз, медленно, медленно…

- Ау! Ау-у! – донесся крик мамы. – Аня, ты где?.. Что-нибудь нашла?..

- Еще нет!.. Ищу пока!.. – крикнула в ответ Аня. – Ой, то есть нашла!.. Идите скорее сюда!..

Она звала не зря. Вся полянка, на краю которой и вырос этот шиповниковый куст, была усыпана огромными грибами.

Аня вдохнула запах локона еще раз. Потом бережно завернула свою находку в носовой платочек и спрятала бесценный узелок в карман куртки, закрыв его на «молнию».

На полянку вышли мама и папа.

Лицо Дарьи Петровны раскраснелось.

- Какой прекрасный день! – сказала она. – Грибов – море!.. И в лесу никого, кроме нас!..

Дмитрий Борисович посмотрел на Аню очень внимательно, и Ане показалось, что от папы невозможно утаить ничего, что он способен прочесть ее просто как открытую книжку.

И замечательно. Замечательно!..

Аня улыбнулась папе, и вся подалась навстречу ему.

«Если я для тебя открытая книжка, то читай меня, папочка, читай!.. А когда прочитаешь, расскажи мне обо мне самой, ладно?.. Во всех, во всех подробностях!.. Я-то сама еще не умею читать себя так, как умеешь ты!..»

Но Дмитрий Борисович в ответ только улыбнулся и еле заметно покачал головой.

«Нет, доча, нет… Эту, свою собственную книжку, ты должна читать сама. Непонятные знаки на ее листах будут проявляться постепенно и превратятся не только в удивительные слова, но и в картины, и в образы. И с каждым новым днем ты будешь различать их все лучше и лучше. Пока не увидишь полностью, во всем их великолепии…»

«Но, папочка!.. Когда это произойдет?!.. Я чувствую, что до этого еще очень далеко!..»

«Ничего, ничего… Далекое неизбежно становится близким. Шаг за шагом. Шаг за шагом…»

Налетел новый поток воздуха. И в нем чувствовалось полное одобрение этим словам. А еще – ласка и утешение растущей нетерпеливой душе.

Аня вздохнула.

Сколько же их там впереди, этих шагов?..

- Пойду схожу к машине. – вслух сказал Дмитрий Борисович. – Отнесу полные корзины, и принесу пустые.

- Смотри-ка!.. – сказала Дарья Петровна, глядя на Аню. – Столько грибов нашла, а корзинка у самой пустая.

- Ах, мамочка! – сказала Аня. – Главное – найти!..

6

Может быть, Ане только казалось, или же ее чувства в определенном отношении были особенно обострены, но время шло, а найденный в лесу локон даже и не думал терять свой волшебный запах. Он лежал в ящичке шкафа в Аниной мансарде, в красивой коробочке, и стоило только открыть коробочку, как вновь происходило маленькое чудо: вместе с неповторимым запахом Аню озаряло необыкновенное ощущение, для определения которого у нее просто не хватало слов.

Как определить вкус счастья?.. Цвет знания? Глубину уверенности в том, что и в настоящем и в будущем все будет непременно хорошо, но что ради этого нужно будет приложить еще немало усилий?..

«Я смогу, я смогу!.. Я сделаю все, что нужно!.. И даже больше того. И даже больше!..» - шептала Аня локону, не отдавая отчета своим словам и не понимая, что именно она должна смочь, и что обещает сделать.

А потом она закрывала шкатулку и прятала ее в тайный ящичек. До следующего раза. До следующего мига чудес.

Но время между этими мгновениями уже не тянулось так тоскливо, как это было после отъезда Кати. Оно вновь наполнилось жизнью и светом и важными делами, которых у Ани было всегда полно.

А в свободное время она уже без боли и обиды просматривала видеозаписи своих игр с Катей, или альбомы с фотоснимками двух прошедших лет, или играла с куклами Аней и Катей в их домике, шепча себе под нос их реплики друг другу, как суфлер в театре. Только пьеса каждый раз была новая. Этим занятиям Аня посвящала целые часы.

Наигравшись, Аня надевала какие-нибудь залихватские штаны, делала себе не менее залихватскую прическу, и отправлялась гулять.

Вот эти, внешние изменения в дочери, Дарью Петровну и восхищали, и пугали. Она видела, что ее малое дитя повзрослело, преодолело обиды, стало более мудрым, но, в то же время, на месте мягкой лапочки появился колючий ежик. И мало того, что этот ежик носил сумасбродные прически, бесформенные штаны, клетчатые пацанячьи рубашки – он еще был каким-то резким в своих внешних и внутренних движениях. Резким и не всегда понятным.

Буквально на третий день после начала учебного года Аня пришла домой хмурая и с огромным синяком под глазом.

- Боже мой!.. – воскликнула Дарья Петровна. – Тебя побили?!..

- Еще чего!.. Побили!.. Я сама подралась!..

- Подралась?.. С кем?..

- Ну, с кем, с кем… С Сенькой Затулиным.

- Почему?..

- Так надо было. Шутка моя, видишь ли, ему не понравилась!..

- Анечка, ну драться!.. Из-за слов!.. Что за глупости!..

- И ничего не глупости. Он сам напросился!..

Дарья Петровна растерянно взглянула на мужа, который разглядывал Аню с улыбкой.

- А вообще, кто победил-то в конечном счете?.. – спросил Дмитрий Борисович с большим интересом.

- Не удалось выяснить!.. - вздохнула Аня. – Нас разняли. Не вовремя!..

Дмитрий Борисович рассмеялся.

- Дима! – воскликнула Дарья Петровна. – Как ты можешь смеяться!.. Тут не смеяться надо, а выпороть ее как следует!..

- Не стоит, я думаю. – спокойно отвечал Дмитрий Борисович. – Она свое уже заработала. Тем более, что тут любовь!..

- Какая еще любовь?!.. – удивилась Дарья Петровна.

- Ну, какая.. Обыкновенная!.. Семы Затулина. К нашему сокровищу!.. Это же ясно как дважды два.

Аня покраснела и не нашла, что на это сказать.

- Да, любовь… – медленно повторил Дмитрий Борисович. – Но, увы безответная!.. Когда-нибудь Семену придется это понять.

- И чем раньше, тем лучше!.. – сердито заявила Аня.

Дарья Петровна только вздохнула.

«То ли еще будет?..» - подумала она.

Впрочем, эта драка оказалась первой и последней. Как оказалось, внешняя колючесть стала для Ани только формой защиты в меняющемся мире. Пусть этот мир был еще совсем маленьким, но ее сверстницы тоже росли, пробуждались, начинали ощущать в себе опьяняющую силу женской власти, и, каждая в меру сил и способностей, учились пользоваться этой властью. Это приводило к разного рода стычкам, водоворотикам и прочим возмущениям в потоке жизни. И Аня с удивлением обнаружила в себе свойство гасить и растворять эти возмущения.

Свет Катиного солнышка, согревающего и умиротворяющего все и вся, озарял Аню раньше как будто только снаружи. И вот выяснилось, что он остался в ней самой. И не только в ней, но и во всех ее сверстниках, хотя в каждом – в разной степени.

И все они, в меру своих сил, старались беречь это чудесное наследство.

7

Косте пришлось гораздо сложнее, чем Ане – при том, что у него были свои трудности и свои чудеса. Прежде всего, Костя совершил в городе тот же подвиг, что однажды в Дубравке. Девочка Катя закончила пять классов, но мальчик Костя первого сентября пошел не в шестой, а в седьмой класс. В новую школу, не в ту, в которой он когда-то начинал учиться. Остаток лета он не только завоевывал и укреплял свой авторитет среди окружающих мальчишек, но и очень много занимался.

Внешне, среди сверстников, он стал своим среди своих. А о том, что было у него внутри, никто и не подозревал.

Григорий по-прежнему помогал ему, хотя и не так плотно, как раньше. В этом не было нужды. Гораздо больше Косте помогало то, что теперь они все были вместе. Они трое стали одной семьей, хотя и жили то объединяясь, то на время разъединяясь, когда, например, Ирине Александровне и Григорию хотелось побыть только вдвоем, в городской квартире Григория. Ирина Александровна уже не терзалась мыслями об одиночестве и обособленности своего сына, а Костя только радовался, видя, как расцвела и похорошела его мама. Она любила и была любима, и как можно было не радоваться за нее?..

Они с мамой бережно хранили свою тайну, а Григорий никогда не задавал лишних вопросов. Он умел читать жизненные знаки не хуже Дмитрия Борисовича.

Но большинство других людей были не такими. Не такими.

И это очень огорчало Костю.

- Ну, и что у нас опять за проблемы?.. – спросила однажды Ирина Александровна, мягко обнимая его за плечи.

Костя, прижавшись к ней потеснее, ответил:

- Как-то все здесь не так…

- Не так?..

- Не так, как в Дубравке. Не так, как было у меня, когда… Как было у Кати…

Ирина Александровна посмотрела на сына долгим взглядом, ожидая продолжения.

- Может быть, все дело в том, что Катя была гораздо младше?.. - задумчиво продолжал Костя. – Она многого не знала. Или просто не желала знать… Потому, наверное, ей было так весело и так легко жить!.. И все хорошее, что было вчера, не менялось сегодня, и продолжалось завтра!.. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду!..