Ничего не изменилось со вчерашнего дня в ее ребенке, абсолютно ничего. Ирина Александровна видела перед собой все то же милое лицо с тонкими чертами, с румяными щечками, слегка курносым носиком, пухлыми яркими губками… Но и вчера, и позавчера, и неделю назад, и в течение многих дней до этого, глядя на своего ребенка, и бодрствующего, и спящего, Ирина Александровна всегда видела перед собой Катю. Для того, чтобы увидеть ее, не нужно было прилагать никаких усилий, не нужно было в чем-то себя убеждать или соблюдать условия некой игры. Катя всегда была Катей, и дело было вовсе не в том, что она была одета в нарядное платье или в красивую ночную рубашку с рюшами и оборками.

Но сейчас…

Ничего не изменилось, но на самом деле изменилось что-то очень существенное, что-то самое главное.

И это означало…

Это означало…

Ирине Александровне стало душно. В висках у нее закололо, а перед глазами появились круги.

Ирина Александровна уже хотела встать, чтобы открыть форточку, но этого не понадобилось.

В комнате вдруг повеяло свежим ветром, как будто кто-то совсем рядом взмахнул огромным веером или, может быть, огромными крыльями. Ветер принес с собой особенную, совсем особенную свежесть и удивительные запахи, каких Ирина Александровна до этого не знала. И тут же к ее вискам прикоснулось что-то быстрое, пронзительно-жгучее, но вовсе не болезненное, а в ее ушах будто бы прошелестел чей-то необыкновенный голос, сказавший что-то очень хорошее и доброе, хотя слов было не разобрать.

Ирине Александровне сразу же стало легче. Она перестала думать о тревожном и перестала спрашивать себя, что бы все это значило, как будто уже знала ответы.

Да. Знала!..

Не все из них, правда, но это было уже не важно.

Она знала самое главное.

Ирина Александровна вздохнула, улыбнулась самой себе почему-то грустной улыбкой, и стала ждать, когда проснется Костя.

Ждать, впрочем, пришлось совсем недолго.

Прошло несколько минут, и Костя открыл глаза.

- Мама! – воскликнул он и сел на кровати.

Вот теперь Ирина Александровна подалась к нему и обняла, крепко прижав сына к груди.

- Здравствуй, мамочка!.. – прошептал Костя ей на ушко.

- Здравствуй, сыночка!… - прошептала Ирина Александровна ему в ответ.

Они немного помолчали, прижавших друг к другу и чувствуя, как их сердца бьются в один ритм. И с каждым соединенным ударом их взаимное знание и понимание становилось все глубже, все полнее, делая ненужными какие-либо слова.

Но их все-таки надо было произнести, просто для того, чтобы придать общему знанию завершенную форму.

- Мне снова приснился ангел… - прошептал Костя. – Он вернул мне что-то. И он о многом мне рассказал… Как-то так рассказал, без слов. Но все было понятно.

- Я знаю, сынок, знаю… - вздохнула ему в ответ Ирина Александровна.

- Теперь он совсем другой... – сказал Костя, не удивившись маминому ответу.

- Нет, не только теперь. – поправила его Ирина Александровна. – Он всегда был другим. Точнее, он всегда был самим собой…

- Самим собой… - повторил Костя, как тихое эхо. - Самим собой…

- И вот его приняли таким, какой он есть. – сказала Ирина Александровна. – Его простили.

- Простили?..

- Да. Простили. Пора и нам прощаться…

- Нам?.. С кем?..

- Ты ведь и так знаешь. – прошептала Ирина Александровна. – Нам пора прощаться с Дубравкой. С жизнью, которую мы вели здесь два года…

- И с Катей?.. И с Аней?..

Ирина Александровна вновь только вздохнула в ответ.

- Я не хочу с ними прощаться. – прошептал Костя. – Ни с Катей, ни с Аней!.. Не хочу!..

- И я не хочу. И я… Но, может быть, с ними прощаться и не нужно?.. По крайней мере, насовсем?..

- Не нужно?.. Значит, можно все всем рассказать?.. Объяснить?..

Ирина Александровна только грустно улыбнулась. И, не видя маминого лица, Костя почувствовал ее улыбку. И понял ответ.

Но Ирина Александровна все же сказала и вслух:

- Нельзя, моя детка. Нельзя…

- Почему?.. Почему?..

- Потому, что здесь с Катей слишком многое связано. Для детей, для взрослых, для Ани… Здесь, в Дубравке, был Катин мир. Очень радостный, солнечный, счастливый мир. Целых два года Катя была его центром… Но и у счастья есть свои законы. Счастье – это не только для кого-то одного. Счастье - это для многих, потому что никто не может быть счастлив в одиночку. Это как заветное слово, которое нельзя нарушать, чтобы не разрушить весь мир. Поэтому здесь и сейчас Катя не может просто так превратиться в Костю.

- Не превратиться, нет!.. – возразил Костя.

- Не превратиться. – согласилась Ирина Александровна. – Уступить ему место вот так, явно. Вдруг открыть для всех то, что два года было скрыто!.. Нет, Катя не может этого сделать.

- Не может?..

- Не может. Не имеет права!..

Мама и сын вновь немного помолчали.

- А тот, другой мир?.. – прервал молчание Костя. – Тот мир, в который мы должны вернуться?.. Он тоже радостный?.. В нем тоже есть счастье?..

- Да, конечно! Конечно, есть. Но там за счастье и радость нужно бороться. Там их нужно отстаивать и беречь. Там ничто не приходит само по себе… Там ничего нельзя взять без того, чтобы не отдать что-то взамен. Там ничего нельзя отдать без того, чтобы что-то не приобрести…

- Почему?.. Почему?..

- Потому что так устроен тот мир. Мир, в котором мы с тобой жили до приезда в Дубравку. Мир, в который мы совсем скоро вернемся…

Костя немного подумал.

- Мне кажется, он какой-то уж очень сложный, тот мир… - пробормотал он с сомнением. – Мне кажется, его очень трудно понять… И в нем нам будет трудно жить…

- Это правда. – согласилась Ирина Александровна. – Это правда… Но мы с тубой будем трудиться. Чтобы добиться еще большего счастья!..

- Мы добьемся его?..

- Обязательно добьемся!.. Обязательно!..

2

Придя домой, Аня поднялась в свою мансарду, уселась в кресло и молча, неподвижно, просидела с полчаса, не меньше. Ей хотелось плакать, но плакать она не могла. Внутри нее будто бы образовалась ледышка, не желающая таять, хотя от яркого солнца в мансарде стало уже очень тепло.

Постепенно солнце победило, как побеждает всегда. Ледышка незаметно растаяла, а затем и вовсе испарилась.

Аня уснула.

И приснился ей совершенно необыкновенный сон.

Она оказалась в воздушном замке. Она точно знала, что этот замок воздушный, потому что у него были почти совсем прозрачные, невесомые, но вовсе не стеклянные стены, пол, потолок и все остальное. Сама Аня была еще невесомее, чем замок, раз он выдерживал ее. И она не шла, а парила над полом, от каждого своего шага подлетая вверх, а потом плавно опускаясь вниз.

Замок был очень красивый, и внутри и снаружи, хотя приходилось прилагать большие усилия, чтобы разглядеть его как следует. Он ведь был почти совсем прозрачный.

И еще он был очень уязвимый. Аня точно знала это. Порхая в залах замка легкой пушинкой, Аня едва дышала, чтоб самим своим дыханием чего-нибудь не нарушить. Но, к счастью, ей удалось пролететь через весь замок благополучно, и как-то незаметно она оказалась на балконе.

С него она смогла увидеть всю землю, над которой парил замок. Но земля была далеко внизу, и Аня задумалась, как же ей спуститься?.. А спускаться нужно было как можно быстрее, потому что замок стал уже таять, прямо на глазах.

Такова участь всех невесомых строений, созданных с помощью одной только фантазии...

И тут с неба к Ане спустился ангел. И вот он-то вовсе не был невесомым и бестелесным существом, подобным этому тающему замку – нет, он был большой, сильный, с огромными мощными крыльями. Его глубокие глаза смотрели на Аню очень внимательно, а на лице его была улыбка, очень добрая, но почему-то немного печальная.

В самый последний момент, когда Аня уже должна была упасть с растаявшего балкона вниз, ангел взял ее за руку, и они полетели прочь от исчезнувшего замка. Ангел держал ее за руку очень легко, и Аня летела рядом с ним без всяких усилий, хотя крыльев у нее не появилось.

«Куда мы летим?..» - хотела она спросить ангела, но, взглянув сбоку на его лицо, поняла, что ничего спрашивать не нужно. Было ясно, что цель их полета скоро покажется.

И совсем скоро они подлетели к другому воздушному замку! Он тоже бледнел и растворялся в окружающем пространстве прямо на глаза, и на одном из его балконов тоже кто-то был.

И вдруг Аня увидела, что там, на балконе этого замка, стоит Катя!..

Аня засмеялась и закричала от радости: «Катя!.. Катя!..»

А Катя засмеялась в ответ и приветствовала их с ангелом взмахом руки. Ангел немедля взял Катю за эту руку – в тот самый момент, когда балкон, на котором стояла Катя, уже почти растаял.

И они продолжили полет уже втроем, с ангелом посередине, который без устали взмахивал своими мощными крыльями.