Решительно ворвавшаяся из религиозных кругов идея «всесожжения» выдвинула на первый план тему газовых камер и крематориев. До этого о смертоносном газе почему-то не вспоминали. Рассматривались другие разновидности ужасов.
Один из них описал знаменитый «охотник за нацистами» Симон Визенталь: «В последнюю неделю марта (1946 г.) в румынской прессе появилось уникальное сообщение: в маленьком румынском городке Фольмигене со всей торжественностью была совершена церемония погребения на еврейском кладбище 20 ящиков мыла… На ящиках стояла надпись R.J.F. — «чистый еврейский жир» [35].
В 1990 году израильский «эксперт по холокосту». Шмуль Краковский сообщил, что мыло из евреев, естественно, является выдумкой… Однако не тут-то было. Уже в наши дни история продолжилась. «Некий предприниматель Моше Яхолом объявил о продаже на аукционе в Тель-Авиве запасов мыла, изготовленного в немецких концлагерях из праха евреев. Начальную цену поставил по 200 долларов за кусок»[126]{45}. В наше время появилась обширная литература, в которой скрупулезно доказывается техническая невозможность умертвления названного количества людей «газовыми» методами[127]. «Мыло из евреев» и газовые камеры — примеры из одного ряда. Однако Клод Ланцман рассуждает о лжи и истине по-своему и подводит к главному выводу-перевертышу: «…Апокалипсис описуем и даже сильно напоминает голливудское шоу, спектакль, тогда как Освенцим невыразим и непредставим, а значит, книга Апокалипсис — ложь, а с нею и Евангелие. Освенцим есть опровержение Христа».
Швейцарский исследователь Юрген Гроф пишет: ныне на «свободном Западе» можно безнаказанно сомневаться в бытии Бога, но в существовании газовых камер — ни за что! Гроф задается вопросом: от кого же, если не от Христа, ожидают спасения такие, как Ланцман? И дает ответ: «От иудейства, ставшего благодаря Освенциму коллективным мессией!»{46}. Лукавая комбинация диавола!
Вот на чьем пути стоят кресты Освенцима! Вот чьим тайным первосвященником вернулся Гитлер в послевоенную историю!
Что за соблазн таил в себе райский плод? «Будете как боги»… Так человеку было предложено поверить в свое восходящее развитие.
«…саму идею эволюции предложили отнюдь не Лайель с Дарвином. Эта идея по древности почти современна человечеству. В раю человеку и было предложено пойти эволюционным путем — самостоятельно, наперекор Творцу, доразвиться до бога. С тех пор эта змеиная философия мертвой хваткой вцепилась в человеческую мысль и грешное сердце. Диалектика, эволюция, прогресс, гуманизм все эти ядовитые плоды висят на одном и том же дереве познания…»[129].
Сколько их, «великих» философов и мыслителей, только и думали: как бы перелезть через забор райского сада! Взять хотя бы Декарта. Ему показалось, что он и перелез, и откусил: «Во время своего пребывания с розенкрейцерами Декарт получил типичный опыт гностического озарения. Он говорит, что во сне он внезапно был захвачен Духом Истины, который открыл перед ним сокровищницу всех наук. Там ему была открыта доктрина, являющаяся краеугольным камнем философии, а именно то, что принцип знания надо искать в себе самом, не в рассуждениях философов, а в интуитивном видении поэтов. Идеи человеческого разума совершенны, отделены от всякого объекта… В свете своего гностического озарения Декарт пришел к пониманию, что «наука… должна быть творчеством одного мастера, как… религия является произведением одного Бога». Иными словами, наука должна заменить религию, а Декарт — Бога» [68].
Для тех, кому не терпится ждать урожая эволюции, есть еще один заманчивый плод. Революция! Созревая, эта скороспелка тоже краснеет. Наливается кровью.
«Дьявол — первый вольнодумец и спаситель мира. Он освободил Адама и ставит печать человечности и свободы на его челе…» — это не просто эффектная фраза. Масон Михаил Бакунин говорил о духовном смысле грядущей революции со знанием дела: «…нам придется разбудить дьявола в людях, чтобы возбудить самые низкие страсти».
…Начинался 1905 год. В далеком Каире Алистер Кроули, этот поклонник Жака де Мале и Чарльза Дарвина, уже получил сатанинское откровение демона Айваса… Делай, что хочешь!
А в Москве, кажется, еще было спокойно. Еще не нагромоздили баррикад. Еще не стреляли… Но сколько людей потеряли тогда молитвенную защиту! И что-то уже происходило. Что-то сгущалось. Эти едва заметные тревожные токи улавливали пока немногие.
Врачи недоумевали: с пациентами психиатрических лечебниц происходило нечто непонятное. Даже из изоляторов, где томились буйные, чья связь с мiром ограничивалась окошечком для передачи еды, слышались революционные выкрики. Идея, явно не высказанная в столь мрачных стенах, овладевала и этими массами. Они слышали что-то. Нечто, не слышимое другими… Может быть, какое-то отдаленное жужжание? Да, как будто мириады мух клубились где-то в отдалении. Это роились души несчастных. Вылетали с медиумических сеансов уездной интеллигенции; из изб, где бились в трансе хлысты; из столичных салонов, где стремительно вертелись, крутились в каком-то безумном танце богемные дамы и господа{47}.
Удивительное дело: в наши дни, как и в том, 1905 году, в психиатрических лечебницах что-то изменилось. Тематика бреда пациентов начала меняться. Еще недавно здесь рассказывали в основном о вездесущих агентах КГБ. О том, как они лучами своих психотронных генераторов «проникают прямо в мозг». В воспаленном сознании проносились летающие тарелки. Роботы-пришельцы без стука входили в квартиры. Демонический мир, открывшийся тем, кого ныне принято называть сумасшедшими, старательно рядился в технотронные одежды своего века. И вдруг они оказались сброшенными. Из-под скафандра «пришельца» появились копыта и хвост. Антенны «гуманоидов» оказались рожками. Пациентов начали подстерегать демоны, ведьмы, русалки. А иногда, в клубах серного дыма, для общения с этими несчастными снисходил сам «властитель тьмы», именуемый «зверем 666». Психиатры вновь в растерянности: налицо архаизация бреда. Этот вывод подтверждают, в частности, работы профессора Ф.В. Кондратьева. Иллюстрируются они многочисленными примерами из практики Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского.
Что все это значит? Допустим, душевнобольные действительно наиболее чутко улавливают зловредные идеи, которые «носятся в воздухе»… Значит, в контакт с демоническим миром вступают все более широкие слои населения?!
За кровавой прелюдией 1905 года последовала социальная революция 17-го. Но чего нам ждать теперь? Революции оккультной?
Ее «энтузиасты» проявляют себя все чаще. И все более диавольским образом. Некоторые беседы с пациентами, заснятые московскими психиатрами, смотрятся как фрагменты фильмов ужасов.
В наши дни стала очевидной живучесть преступлений на мистической почве. Сотни и тысячи безумцев возжелали совершить обезьяний скачок — от собственного ничтожества к сверхчеловеческому состоянию. Им хочется сразу. Им нужна революция — внутри себя. Большинство из тех, кого удается задержать, остаются безвестными. Они, как и М.‚ тихо томятся в психушках. Однако жуткое убийство на Пасху 1993 года «прогремело». Тогда, сразу после крестного хода, погибли трое насельников Оптиной пустыни. Найти убийцу не составило труда. И добиться его признания — тоже.
Николай Аверин и не думал запираться. Для него ритуальное заклание было «духовным подвигом». Он ощущал свое едва ли не мессианское предназначение. И охотно рассказывал о собственных переживаниях. Психиатры квалифицировали их как манихейский бред[130].
Посмотрим видеозаписи допросов. Итак, весна 1993 года. Калужская областная прокуратура.
Аверин уже давно слышал «голос». Тот перечислял его самые сокровенные грехи и заставлял головой биться о стену. Порой побуждал выброситься из окна. Упрекал в ничтожности и неспособности на Поступок. Аверин пытался читать Библию. Но сосредоточиться на Слове не мог. При упоминании Господа в голове начинал звучать жуткий мат[131].
Так лжеслово обмануло еще одного грешника. Бога он возненавидел всеми силами своей души. В одном из фантасмагорических снов несчастному привиделся меч, которым он сражался с Божией ратью. Наяву Аверин сделал себе такой же. И написал на клинке: «САТАНА. 666». Так он посвятил себя врагу рода человеческого{48}.
Аверин: «Сатана — это свет, жизнь и любовь. Это красота. Я понимал: если я не убью монахов, мы проиграем битву. Себя я относил к силам дьявола… Я осознал, что вся жизнь — война. А я — воин.