Дженни Грум начала спрашивать что-то про Кэтрин — правда ли, мол, что она сумасшедшая, — и Ник, отвлекшись на нее, только краем уха слышал, как Липскомб вытягивает из Софи правду: нет, она играет не саму леди Уиндермир, а…

— Ну, роль скорее второстепенная… Нет, много текста учить не пришлось… Нет-нет, это чудесная роль, но другая… Честно говоря, я опасаюсь, что режиссура все погубит…

В конце концов выяснилось, что играет Софи леди Агату, чье участие в действии, как известно, ограничивается двумя словами: «Да, мама». Нику даже жалко ее стало.

— Дорогая моя, — сказала Рэйчел, — как замечательно, мы все обязательно придем на первое представление!

Сказала почти искренне, как видно, в убеждении, что будущая свекровь и будущая невестка должны друг дружку поддерживать.

Леди Партридж, огорченная тем, что Липскомб больше не проявляет к ней интереса, вдруг начала рассказывать о том, как сломала себе шейку бедра.

— Лечилась я, конечно, в Дорсете. Всегда — только там, это замечательная клиника… очаровательные девушки… Да, медсестры… Правда, среди врачей есть один или два цветных, но нет никакой необходимости иметь дело именно с ними… Я-то редко болею, — заверила она его, — а вот мой покойный муж немало времени провел в больницах.

— А-а… — отозвался Липскомб, раздумывая, стоит ли выражать соболезнование.

Леди Партридж подняла бокал и шумно вздохнула.

— Что ж, двоих мужей я пережила. Пожалуй, с меня достаточно, — объявила она так, словно все же не отметала с порога возможность дальнейших предложений. Бросила взгляд на Липскомба, подождала, не скажет ли он чего-нибудь, но он промолчал. — И так интересно совпало, — продолжала она, — что их обоих звали Джеками! Хотя люди были совершенно разные… Просто, как говорится, лед и пламя! Случись им встретиться, я уверена, они бы и секунды мирно не проговорили!

Нику пришло в голову, что она как будто разговаривает по невидимому телефону, отвечает на неслышные прочим реплики.

— Джек Федден, отец Джеральда, был мужчина очень интересный — по-своему, конечно… Он был адвокат, настоящий законник… очень, очень красивый… А второй — Джек Партридж, сэр Джек, разумеется… Нет, в этом от законника ничего не было! Он был человек очень практичный, строитель, построил несколько новых шоссе, вот этих, вы, наверное, знаете… на букву «М»… «М» и номер. Вот номеров я не припомню… но работа была отличная…

Джеральд во главе стола повернул голову к матери. Ник знал, что вскоре после обретения рыцарского звания Джек Партридж разорился. Скандал был довольно громкий, и Джеральд опасался, что тень его по ассоциации может затронуть и пасынка. Поэтому он решительно вмешался:

— Морден, должен вам сказать, я в восторге от вашей статьи о СОИ.

— A-а… — отозвался Липскомб с улыбкой, показывающей, что не так-то легко клюет на лесть. — Я не знал, согласитесь ли вы с моими заключениями.

— О, разумеется! — с жаром отвечал Джеральд; промелькнувшая и пропавшая на его губах усмешка утвердила Ника в мысли, что статьи Липскомба он не читал. — И как можно с вами не согласиться!

— А знаете ли, многие не соглашаются, — флегматично заметил Липскомб.

— Это вы о диетах? — спросила вдруг леди Партридж.

— О противоракетной обороне, мама, — громко ответил Джеральд.

— Ну знаешь, бабушка, «звездные войны», — добавил Тоби.

— Джуди, не соя, а СОИ, — подсказал Барсук.

— A-а, понятно, — отозвалась леди Партридж и хихикнула — не от смущения, а радуясь тому, что привлекла к себе всеобщее внимание.

— Шесть месяцев назад президент объявил о принятии Стратегической оборонной инициативы, — медленно и важно, но с нотками нетерпения в голосе пояснил Липскомб. — Задача этой программы — защитить Соединенные Штаты от ракетных атак. Для этого необходимо создать оборонную систему, способную перехватывать и уничтожать ядерные ракеты противника до того, как они достигнут цели.

— Что за прекрасная мысль! — радостно объявила леди Партридж. На миг Нику показалось, что она издевается — но нет, старая леди была вполне серьезна. Ей нравилась армия, оружие и особенно увеличение военного бюджета.

— И, полагаю, неопровержимая, — заключил Липскомб, начальственным жестом опустив левую руку на стол.

На среднем пальце у него блестело кольцо с печаткой; обручального кольца не было. Впрочем, это ничего не значило: отец Ника и его друзья тоже не носили обручальных колец, полагая, что мужчине кольца вообще не к лицу. Нику вспомнилась странная надпись на карточке: «Со стола Мордена Липскомба» — интересно, откуда еще могут исходить бумаги? «Из мусорной корзины Мордена Липскомба», «из туалета Мордена Липскомба», «из спальни Мордена Липскомба»… Нет, что бы ни представлял из себя этот человек — одно несомненно: у него есть собственные «оборонные системы».

После десерта дамы удалились. Ник остановился в нерешительности, опершись о кресло; ему очень хотелось уйти следом.

— Присоединяйся, Ник, — подозвал его Джеральд.

Мужчины сгрудились вокруг Джеральда, занимая опустевшие дамские места, передвигали поближе к себе бутылки и бокалы. Елена ходила вокруг стола, собирая пустые бокалы, и Ник подал ей измазанную алой помадой салфетку леди Партридж. Мужские сборища ему обыкновенно нравились, но сейчас он предпочел бы общество женщин — даже Дженни Грум, за истерической торопливостью которой он угадывал тихую ненависть к мужу. Барри Грум сидел сейчас напротив него, с хмурой миной, словно все, что сейчас будет, знал наизусть и все эти сборища смертельно ему надоели. В поисках поддержки Ник оглянулся на Тоби — но тот возился с коробкой сигар и сигарным ножом. Ник представил себе Лео, как видел его сегодня, в последний миг свидания — Лео, на своем мотоцикле уносящийся от него прочь — и вновь в голове прозвучал знакомый аккорд, на этот раз приглушенно, чтобы не услышали остальные. Как описать — даже самому себе — пританцовывающую походку Лео, его улыбку, небрежную, насмешливую и ласковую, его невинное кокетство, полное знания и в то же время неведения о силе его красоты?

— Я вам дам совет, — проговорил вдруг Барри Грум.

— Да? — откликнулся Ник, чувствуя, как стремительно покидает его эрекция.

— Никогда не спекулируйте больше чем двадцатью процентами вашего капитала.

Ник хотел было улыбнуться, но вовремя понял, что Барри Грум абсолютно, до свирепости, серьезен.

— Двадцать процентов… Хорошо. Спасибо, я запомню. Вы правы, очень хороший совет.

— Двадцать процентов, — повторил Барри Грум. — Самый лучший совет, какой я могу вам дать.

Начали разливать портвейн и кларет. Морден Липскомб неуклюже обрезал сигару: тонкие губы его были неодобрительно сжаты, и лицо выражало брезгливое недовольство — не сигарой, а тем, что он оказался в такой компании. Нику стало жаль Джеральда, но он не знал, что тут можно сделать. Сам он, когда стремился сойтись с человеком, начинал разговор об искусстве или о музыке; однако ясно было, что Липскомба этим не пронять. Интересно, что бы сказал — или сделал — Лео?

— А вы, Дерек, — обратился Барри к Бэджеру, — надолго здесь остановились?

Несколько мгновений Бэджер пыхтел сигарой, обдумывая ответ.

— Пока старина Боевой Кобель меня не выгонит, — ответил он наконец, мотнув головой в сторону Джеральда.

— Это вы его так называете? — ревниво поинтересовался Барри.

Бэджер затянулся сигарой и ответил, с явным желанием позлить собеседника:

— Старое прозвище, еще с оксфордских деньков. Собственно говоря, у меня дома сейчас ремонт, поэтому я сюда и переселился.

— Вот как? А где ваш дом? — подозрительно спросил Барри.

Этого вопроса Бэджер словно не заметил, и Барри пришлось его повторить. Только тогда Бэджер соизволил ответить:

— Да это недалеко от вашей работы. Ничего особенного, такая, знаете ли, уютная маленькая квартирка…

— Иначе говоря, в самый раз б…дей туда водить, — подытожил Барри, вперившись Бэджеру в лицо, словно желая удостовериться, что оскорбление достигло цели.

Даже Бэджер несколько смутился. Джеральд тихо ахнул и поспешно заговорил с Джоном Тиммсом и со своим бывшим преподавателем о несравненном уме госпожи премьер-министра. Ник бросил взгляд на Тоби — тот молча прикрыл глаза, показывая, что вполне с ним согласен.

— Я предполагал, что сегодня увижусь с премьер-министром, — проговорил Липскомб. — Но теперь понимаю, что это вечер не того сорта.

— О… — виновато отозвался Джеральд. — Мне так жаль! К сожалению, она сегодня занята. Но, если вы хотите, чтобы я вас познакомил…