Не случайно Симон Волхв, ученик еврейской неоплатонической школы Филона, почитается в некоторых «черных» сектах и даже считается основателем сатанизма.
О том, как и в наши дни некоторые особы пытаются самовольно снискать Духа Святого, рассказывает иеромонах Анатолий (Берестов): «…встав перед иконой Божией Матери «Умиление», она вытянула к ней ладони, стараясь уловить нечто, «принять энергию», потом стала делать энергичные пассы руками…
Вдруг с «набравшимся энергией» биоэнергетиком стало происходить нечто невероятное: руки ее свело и вывернуло назад, а все тело перекорежило, она оказалась как бы скрученной, завернутой в какой-то дикий узел и, в конце концов, обессилев, осела на пол перед иконой…
— Экстрасенсы в Дивееве нередко лишаются своей силы, — рассказывал потом иерей Владимир Шикин, — глазах многих на кощунница получила удар небесной десницей за свои темные дела. Но Господь не отвергает и их, если они искренне покаются. Сколько было случаев, когда после исповеди начисто исчезал бесовский «дар целительства», ибо не от Бога он был…»
(обратно)В интернетовских материалах «церкви сатаны», например, пишется: «Член ордена может посещать церкви иных религий, соблюдая основные принятые там нормы… Однако он должен придерживаться принципа пяти «не». 1 Не совершать культовыхдействий (не креститься, не кланяться и т. д.). 2. Не преклонять колен (мы вообще преклоняем колена только в самых исключительных случаях). 3. Не осквернять рук и рта (святой водой, елеем, миром, хлебом и вином причастия и т. д.). 4. Не произносить слов молитв данной религии. 5. Не оказывать специального почтения жрецам данной религии (не целовать рук, не кланяться и т. д.)».
(обратно)Вспоминается святотатство, совершенное в конце 1998 года, вдень праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. На выставке в Манеже была представлена экспозиция, являвшая собой ряд икон и надпись: «Прекрасный материал для богохульства — Спас Вседержитель, Владимирская Божия Матерь, Спас Нерукотворный… Осквернение иконы в присутствии заказчика — 50 рублей…» Рядом лежал топор. Нашлись люди, которые воспользовались им с видимым удовольствием.
Экспозиция, созданная неким Тер-Оганьяном, называлась знаменательно — «Юный безбожник»… В памяти встают кадры кинохроники, снятые в Троице-Сергиевой лавре в 1919 году. Организованная вереница детей подходит к сваленным в груду иконам, и каждый плюет на них. Из таких плевков в душах детей и прорастало зло, расцветшее в наши дни.
По поводу преступления в Манеже протоиерей Александр Шаргунов писал: «В мире что-то совершилось: прейдена некая мистическая грань, и за это последует наказание. Это кощунство падает на весь народ, и в особенности на народ православный. Несколько лет назад, накануне распада России, по телевидению был показан мистический ритуал: другие «художники»-сатанисты взяли свинью, на которой было начертано слово «Россия», и разрезали ее на куски»…
Однако нельзя умолчать и о том, как был положен конец кощунству в Манеже. Его пресек находившийся рядом казак. Одним ударом кулака… Как сказано у свт. Иоанна Златоуста, «освятил руку раной».
(обратно)Серафим (Роуз): «В Церкви постоянно возносятся молитвы об упокоении усопших; на вечерне в День Сошествия Св. Духа имеется особое прошение «о иже во аде держимых»…
Как важно поминовение на литургии, можно видеть из следующих случаев: еще до прославления св. Феодосия Черниговского (1896) иеромонах (знаменитый старец Алексей из Голосеевского скита во Печерской лавре, умерший в 1916 г.), преоблачавший мощи, устал, сидя у мощей, задремал и увидел перед собой святого, который сказал ему: «Спасибо тебе за труд за меня. Прошу также тебя, когда будешь служить литургию, помяни моих родителей», — и он дал их имена (иерей Никита и Мария). «Как можешь ты, святителю, просить моих молитв, когда ты сам стоишь пред Небесным Престолом и подаешь людям Божию благодать?» — спросил иеромонах. «Да, это верно, — ответил св. Феодосий, — но приношение на литургию сильнее моих молитв».
Валентина Романова вспоминает еще, что в ее детстве заходил к ним какой-то старичок в простой рубахе. Дал ей конфетку, а матери сказал: «Эта девочка еще отмолит весь ваш род». Необычные тогда слова запомнились на всю жизнь. А недавно Валентина узнала того старичка в иконе преподобного Феодосия Кавказского. Получается, заходил он к ним за год-два до своей кончины.
(обратно)Насаждаемая Соросом и иными слугами велиара «валеология» говорит о здоровье как наибольшей ценности жизни. Для обыденного сознания это кажется бесспорным. Рационализм пытается убедить: если ты будешь заниматься «безопасным сексом», принимать контрацептивы, развивать за счет медитации «резервные возможности» организма, улыбаться так, чтобы было видно по восемь зубов в каждом ряду, употреблять пищевые добавки, правильно стричь ногти и т. д., и т. п. — хвори отступят. Болезнь не воспринимается как результат греха.
К чему приводит непонимание духовного, морально-нравственного значения болезни? К неготовности к смерти, от которой никакая валеология не избавляет. (Тем более что, по данным новосибирских ученых, в школах с инновациями, в основном соросовских, здоровье детей резко ухудшается.) Не услышав промыслительного предостережения в болезни, человек умирает нераскаянным грешником. Обрекает себя на смерть вечную. И каждое повреждение его души проецируется в страшную бесконечность.
Да, «здоровый образ жизни» пропагандируют посланцы смерти.
(обратно)До недавнего времени Валентина Романова не читала православной литературы. Но ее рассказ об этом страшном озере удивительно совпадает с тем, что писали Отцы Церкви. Например, место, куда попадали языческие жрецы, описывается св. Макарием Египетским, жившим в IV веке, именно как огненное озеро.
А вот из Священного Писания: «Боязливых же и неверных и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою» (Откр. 21:8).
(обратно)Как-то в купе железнодорожного вагона Валентина Романова разговорилась со своими попутчиками. Двое заинтересованно слушали, а один, лежа на верхней полке (в его руках была какая-то протестантская книжица), пробурчал: «О каком аде вы говорите? Доказано ведь, что нет его». Потом нехотя взял брошюру, написанную Валентиной…
Начиная с 60-х годов XX века, на Западе вышел целый ряд книг, в которых были собраны сотни случаев «посмертного опыта». На их основе ставший знаменитым доктор Моуди утверждает: «Зарегистрированные случаи показывают, что умирание болезненно, но сама смерть… есть совершенно спокойный опыт, свободный от боли и страха. Все без исключения говорят о чувстве спокойствия и цельности».
Кроме того, «в большинстве случаев» модель «воздаяние-наказание» в посмертной жизни отвергается даже многими из тех, кто привык мыслить в этих понятиях. То есть не будет ни суда, ни ада.
Еще один вывод делает доктор Кублер-Росс: «Смерть есть просто сбрасывание физического тела… этот переход к более высокому состоянию сознания, где вы продолжаете воспринимать, понимать, смеяться, сохраняете способность расти…»
Почему же столь радостные перспективы открываются едва ли не перед всеми «посмертными скитальцами», известными западным ученым? Почему их собеседниками в том, ином измерении становятся почти исключительно приятные, даже «обладающие чувством юмора» сущности?
Чем отличаются эти в основном «протестантские» случаи от «православных»? В первой группе случаев длительность «отсутствия» составляет считаные минуты, а не часы или даже дни (как у Валентины Романовой или Клавдии Устюжаниной — до трех суток). Опираясь на давно известные православной традиции описания воздушных мытарств души после смерти, иеромонах Серафим (Роуз) приходит к следующему выводу: «Они (случаи из набора доктора Моуди. — Ю.В.), видимо, включают только самое начало посмертного странствия души, они происходят как бы в прихожей смерти, когда душа имеет еще возможность естественным путем вернуться в тело».
Откуда же берутся ощущения «спокойствия», «тепла и света», которые трактуются протестантами как знаки всеобщего «спасения»?!
Серафим (Роуз): «В известном смысле эти состояния могут быть естественными для души, когда она отделяется от тела. В этом мире наши физические тела непременно претерпевают страдания, болезни, разрушение, и когда душа отделяется от такого тела, то сразу оказывается в более естественном для нее состоянии, определенном ей Богом — ближе к тому духовному телу, подобное которому имел Адам до грехопадения и которое не подвержено страданиям и болезням, разрушению и смерти.