Не было ни гроша, да вдруг алтын   ::   Островский Александр Николаевич

---------------------------------------------

Александр Николаевич Островский

Не было ни гроша, да вдруг алтын

(Комедия в пяти действиях)

Действие первое

Лица



Михей Михеич Крутицкий , отставной чиновник.

Анна Тихоновна , его жена.

Настя , племянница Крутицкого.

Домна Евсигневна Мигачева , мещанка.

Елеся , ее сын.

Истукарий Лупыч Епишкин , купец-лавочник.

Фетинья Мироновна , его жена.

Лариса , дочь их.

Модест Григорьич Баклушин , молодой человек.

Петрович , мелкий стряпчий из мещан.

Тигрий Львович Лютов , квартальный.

Действие происходит лет 30 назад, на самом краю Москвы. Слева от зрителей угол полуразвалившегося одноэтажного каменного дома. На сцену выходят дверь и каменное крыльцо в три ступени и окно с железной решеткой. От угла дома идет поперек сцены забор, близ дома у забора рябина и куст тощей акации. Часть забора развалилась и открывает свободный вход в густой сад, за деревьями которого видна крыша дома купца Епишкина. На продолжении забора, посереди сцены, небольшая деревянная овощная лавка, за лавкой начинается переулок. У лавки два входа: один с лица с стеклянной дверью, другой с переулка открытый. С правой стороны, на первом плане, калитка, потом одноэтажный деревянный дом мещанки Мигачевой; перед домом, в расстоянии не более аршина, загородка, за ней подстриженная акация. В переулок видны заборы и за ними сады. Вдали панорама Москвы.



Явление первое



Епишкин и Петрович сидят у лавки и играют в шашки. Мигачева стоит у калитки своего дома.

Епишкин . Фук да в дамки. Ходи!

Петрович . Эх-ма! Прозевал.

Епишкин . Ходи!

Петрович . Ходи да ходи! Куда тут ходить? (Раздумывая.) Куда ходить?

Епишкин . Ходи!

Петрович . Пошел.

Епишкин . Вот тебе карантин, чтобы ты не тарантил.

Входит Лютов .

Убери доску!

Петрович с доской уходит в лавку.



Явление второе



Епишкин , Мигачева , Лютов .

Лютов (Мигачевой) . Там забор у тебя, а вот загородка! (Грозит пальцем.)

Мигачева . Из каких доходов, помилуйте! Кабы у меня торговля или что нечто б я… Ах, боже мой! Я бы только, Тигрий Львович, для одного вашего удовольствия…

Лютов . А? Что ты говоришь?

Мигачева . Да разве б я не окрасила? Окрасила бы, очень бы окрасила. А коли тут худо, в другом месте валится… а какая моя возможность? Чем я дышу на свете?

Лютов . Мне что за дело! Чтоб было окрашено!

Мигачева . Будет, будет, только б малость управиться. Хорошо тому, у кого довольно награблено, оченно ему можно быть исправным обывателем. Вот с кого спрашивать-то надо. Крась да мажь! У нас кому любоваться-то? И народ-то не ходит.

Лютов . Без рассуждений! Вот если завтра не будет выкрашено, я тогда посмотрю.

Мигачева . Вот и живи.

Лютов (оборачивается к каменному дому) . Уж хоть бы развалился совсем поскорее. (Пожимает плечами и, махнув рукой, отворачивается.) Эх, обыватели!

Епишкин . Тигрию Львовичу наше почтение.

Лютов . Здравствуй, Истукарий Лупыч! (Подает руку.) Тебе-то, братец, уж стыдно! Забор-то не загородишь: ведь точно ворота проезжие.

Епишкин . Оно точно, что я оплошал: он маленько развалился, а мне невдомек было; так ваша ж команда на дрова себе растаскала.

Лютов . Загороди, братец.

Епишкин . Вы себя беспокоить не извольте, будет в порядке. Признаться, теперь в голове-то не то, об этих глупостях и думать-то не хочется.

Лютов . Не глупости, братец, коли начальство тебе приказывает.

Епишкин . Понимаем, Тигрий Львович, да ведь уж и обязанностей-то наших больно много. Ежели счесть теперь все повинности да провинности, оклады да наклады, поборы да недоборы, торжества да празднества, — так ведь можно и пожалеть по человечеству. С одного-то вола семи шкур не дерут.

Лютов .